Чтобы... уничтожить силу врагов... римская церковь отлучает ныне из лона своего императора Фридриха; она его приняла из утробы матери, вскормила своею грудью, носила на руках своих, исторгнула из рук тех, которые посягали на его душу, с чрезвычайными усилиями и пожертвованиями вырастила его и возвела в королевское достоинство, а потом поставила на вершине императорского величия: и все это церковь сделала в надежде найти в нем посох защиты и опоры в преклонном возрасте. Но Фридрих заплатил церкви такою неблагодарностью, какую только может ожидать мать от своего сына!

Без разрешения папы, без согласия он сам по собственному побуждению принял в Германии крест, и когда папа Гонорий пригласил его венчаться императорской короной, в противность прежнему обычаю, по которому короли обыкновенно сами просили папу о том через знатное посольство, Фридрих повторил свой обет и даже настаивал на том, чтобы и он, и все пилигримы ( Пилигримами (т. е. паломниками) обычно называли и крестоносцев.) были отлучены от церкви, если не предпримут в условленный срок похода. Но он три раза находил предлоги к отсрочке предприятия, и Гонорий три раза, вместо того чтобы отлучить его, соглашался на промедление за новые обещания и новые клятвы. К нему питала доверие церковь; ему доверяли пилигримы, стекавшиеся радостно и большими толпами в Брундизий. Но они не нашли там ни обещанных приготовлений, ни съестных припасов или прочего необходимого для похода; а так как император противозаконно отложил отплытие на самое жаркое время, то вследствие того появились болезни, похитившие самых лучших бойцов. Наконец, когда было упущено время, Фридрих отправился в поход, но через несколько дней возвратился, забыв при этом свои обеты, клятвы, наказание и самое дело Христа, и предался обычным увеселениям в своем государстве. Так пало великое предприятие, так обманулся цвет верующих в своих надеждах; но мир не был обманут ничтожными и пустыми отговорками, за которыми укрылся император.

Нам больно то, что вскормленник церкви, возвеличенный ею сын, столь презренным образом погрузился в бездну стыда и срама без войны и борьбы с неприятелем; а судьба несчастных пилигримов и заброшенной Святой Земли лежит еще более у нас на сердце. Итак, чтобы не уподобиться немым псам, и не дать мысли, что мы людей чтим более Бога, мы произнесли отлучение над императором. Впрочем, уповая на милосердие Божие, которое никому не желает погибели, мы надеемся, что это спасительное средство откроет ему духовные очи. Принеся покаяние, он, возлюбленный нами с первых дней своей юности, легко найдет у нас прощение: но в случае упорства его ожидают тягчайшие наказания, чтобы он понял, что заповедь Господня стоит выше произвола императора.