Четыре века назад вышла другая книга, название которой выражало идею прямо противоположную. Это была работа ересиарха Лютера (XVI в.) «О том, что Иисус Христос был рожден евреем». В те времена подобное заявление воспринимались еще большинством человечества как гипотеза новая, очень спорная и довольно странная. Впрочем, она и притягивала к себе внимание, как всякое «скандальное» заявление.

Позднее даже сам Лютер изменил точку зрения и написал книгу противоположного содержания: «О евреях и об их лжи». Лютер хотел исправить собственную ошибку, да только ящик Пандоры не пожелал захлопнуться. Последняя книга ересиарха оказалась замолчана, тогда как идеи первой продолжали усиленно насаждаться. Потому что религиозный и, главное, политический конфликт, охвативший все страны Запада, требовал, как раз, переиначивания основ. Поэтому, что было раньше лишь «умничаньем» экзотических сект – сделалось, с «легкой» руки Лютера, заблуждением человечества.

Однако, первым изобретателем этой фантазии о Христе был не он. Еще евреи Евион и Керинф (I в. по Р.Х.) пытались приписать Христу и его учению иудейские корни. Вот что говорит о них русский православный историк Андрей Муравьев (1806–1874): «из Пеллы, куда евреи бежали от разорения Иерусалимского, возникла ересь Евиона… отвергавшего и самое Божество Христово… подобные тому богохульства рассеивал в Малой Азии Керинф, другое исчадие ада» (СПб: «Первые четыре века христианства», типография Российской Академии, 1840).

В книге Джекоба Коннера ересь евионитов названа «начальною из всех ересей», потому что анафематствовали ее сами еще апостолы. В апостольские времена она не смогла завладеть умами. Слишком хорошо еще люди помнили Самого Христа, Его внешний облик, Его учение, как оно излагалось Его собственными устами. Последователями Евиона стала лишь незначительная горстка евреев. Веками затем их ересь прозябала в безвестности, осмеиваемая как явный вздор. Конечно, эта секта пыталась умножить ряды сторонников и до Лютера, но всякий раз этому противостояло боговдохновенное слово святых отцов.

Так, труд Иоанна Оригена (II в.) «О Началах» содержит и аргументы против евионитов. Святой же Иоанн Златоуст (III в.) пишет специальный трактат, которому дает название «Против иудеев», потому что в те времена евионитские воззрения разделяли в основном одни лишь евреи. Златоуст начинает обличение ереси словами пророка Исаии: «Разве кто-нибудь может знать Его род?» (Ис 53:8) Святой Иоанн Дамаскин (VIII в.) помещает в свою книгу «Точное изложение Православной веры», ставшую канонической, особенную главу «Против иудеев», желая предотвратить любую возможность смешения противоположных по сути вероучений.

Не менее бескомпромиссную позицию занимали русские святые отцы. Так, Слово подвижника Иллариона, митрополита Киевского с 1051 года, «О законе и благодати» имеет следующее развернутое название: «О законе, данном через Моисея, и о благодати и истине, явленной Иисусом Христом, и о том, как закон миновал, а благодать и истина наполнила землю». И вот что именно пишет Илларион: «Холод ночной проходит, если солнечное тепло согревает землю. Так и закон миновал, когда явлена была благодать. И уже не теснится человечество в ярме закона, но свободно шествует под кровом благодати. Иудеи соделывали свое оправдание в мерцании свечи закона, христиане же созидают свое спасение в сиянии солнца благодати. Ибо иудейство посредством тени и закона оправдывалось, но не спасалось. Христиане же поспешением истины и благодати не оправдываются, но спасаются.» То есть: иудаизм и христианство представляют полностью противоположные, взаимоисключающие учения. Как же могло бы одно из них произойти от другого?

Далее подвижник исповедует о Самом Христе: «Предвечно от Отца рожденный; Бог и Сын Божий, единосопрестольный Отцу; единосущный Ему, как свет – солнцу… не разлучившись и с Отцом, Он воплотился от Девы, Девы чистой, безмужной и непорочной, войдя в лоно Ее образом, ведомым Ему одному». То есть Илларион подчеркивает, что Иисус есть Бог и рожден от Бога, а не от мужа. Не от обручника Иосифа с его еврейской родословной, восходящей к царю Давиду, и не от какого-либо другого мужчины.

«Тщились иудеи утаить воскресение Его, мздовоздавая страже (Мф 28:11–15)», пишет Илларион далее, «но, как Бога, познанием и ведением Его исполнились все концы земли». Потому что Он испокон был «чаяние народов (Быт 49:10)… и по рождестве Его прежде всех поклонились Ему волхвы (Мф 2:1-11), иудеи же убить Его искали (Ин 5:16–18; 7:1)».

Трактат Иллариона имеет очевидную направленность пресечь попытки каким-либо образом «иудаизировать» христианство. «Ибо не вливают, – пишет митрополит Киевский, – учения благодатного в мехи ветхие, обветшавшие в иудействе, а иначе прорываются мехи, и вино вытекает (Мф 9:17)».

Слово митрополита было, надо сказать, злободневно. Ведь иудаизм был религией хазарского каганата – врага Руси. Эту рабовладельческую империю сокрушил мечом в 965 году русский князь Святослав Хоробрый. Это была победа на поле брани. Владимир же Святой, сын Святослава, закрепляя отчий успех, дал русским и меч духовный против хазар: такое вероисповедание, которое затмевает веру противников «как мерцающую свечу – солнце» (говоря словами Иллариона). После Владимирова крещения Руси во Днепре хазары не могли уже похваляться, вводя в соблазн легковерных: мы, де, знаем закон, а вы суть «язычники»!

Кстати, Владимир не давал своему народу никакой новой веры. Христа исповедал Руси за тысячелетие до него апостол Андрей, пройдя ее всю насквозь до крайнего Севера, как свидетельствует о том «Оповедь». Владимир лишь придал христианству статус государственной религии. Не искореняя при этом, как подчеркивает граф Михаил Толстой в книге «История Русской Церкви», ведической исконной основы верования. Русские волхвы от века предсказывали воплощение Даждьбога (Христа), и что Его родит Дева. То есть изменилась не вера, а только статус ее, и это изменение статуса было совершенно логично в свете политической обстановки времени. Илларион же закрепил деяние Владимира в Слове. И дал завет именно так всегда понимать это деяние – как противоядие от иудаизма – следующим поколениям.

Они того и держались. Русь помнила предостереженья святых отцов и хранила чистоту веры. Поместный Собор 1504 года в Москве произнес анафему на «ересь жидовствующих» – так поименовала русская церковь учение евионитов, проникшее с иноземными купцами в Новгород. То есть тот Московский церковный собор, к чести его сказать, в точности повторил решение собора апостолов, бывшего в Иерусалиме в 49 году по рождении Христа.

Итак, полтора тысячелетия и Восток, и Север бдительно стояли на страже, не позволяя отобрать знание об аутентичности (самоосновности и самотождественности) христианской веры. Лишь бойкое перо неуемного фантазера Запада послужило посохом, опершись на который беспочвенная эклектика евионитов начала шествие по странам и континентам.

Христианскому миру был брошен вызов. И христианский мир промедлил с ответом. И это привело – и приводит – к фантастической путанице важнейших богословских понятий. К примеру, выплыл откуда-то и утвердился в словаре верхоглядов ублюдочный термин «иудеохристианство». Наверное, даже «брутоцезарианство» – появись такое словечко – и то звучало бы менее абсурдно!

Учение Христа начали понимать в контексте, который недопустимым образом искажает его. Который делает невозможным понимание его сокровенной, эзотерической сути. Ибо «не вливают учения благодатного в мехи ветхие, обветшавшие в иудействе; иначе прорываются мехи, и вино вытекает», как предостерегал тысячелетие назад митрополит киевский Илларион. Мир, который был до времени выхода книги Лютера уже тысячелетие христианским (если почитать началом торжества христианства время Константина Великого, что держался, кстати, ведической веры предков и не скрывал этого) начал постепенно утрачивать ведение Христа. И оказался к нашему времени христианским уже во многом лишь по названию. Конечно, ослабление позиций христианства объясняется не одним только распространением евионитской ереси. Но, если остальные факторы сравнивать со стрелой, направленной в тело веры, то ересь эта есть яд, которым смазано острие.