На западе, опираясь на Сан-Паулу, португальцы стремились проникнуть в Парагвай, намереваясь и здесь пробить себе дорогу в Перу. На северо-западе, следуя течению Амазонки, португальцы продвигались к границам вице-королевства Новая Гранада. В двух последних районах их продвижение сталкивалось с интересами иезуитского ордена. В Парагвае им преграждали путь иезуитские редукции, на Амазонке мешали собственные иезуиты, считавшие эту зону своей вотчиной и оказывавшие сопротивление продвижению поселенцев, которых поддерживали колониальные власти.

Договор о границах 1750 г. означал мирное решение этих пограничных вопросов с немалым уроном для интересов иезуитского ордена. Этот договор предусматривал: уступку колонии Сакраменто Испании, отход португальцев со всего восточного берега Ла-Платы вплоть до Риу-Гранди-ду-Сул и признание права испанцев на контроль судоходства в районе устья р. Ла-Плата; передачу португальцам территории, лежащей по правую сторону р. Уругвай к северу от ее притока Ибикуй и к востоку от р. Гуапаре, по которой проходит нынешняя боливийско-бразильская граница; передачу испанцам территорий, расположенных по соседству с Перу – между Амазонкой и ее притоком Жапурой.

Учитывая, что в районе рек Уругвай и Ибикуй были расположены семь иезуитских редукций с населением 29191 гуарани (См. текст договора в кн.: Kratz G. El tratado hispanoportugues de limites 1750 у sus sonsecuencias. Estudio sobre la abolition de la Compania de Jesus. Roma, 1954, p. 251-253), договор предусматривал их эвакуацию в течение года на испанскую территорию (на левый берег р. Уругвай) и последующий обмен этого района на форпост Сакраменто. Годичный срок несколько раз продлевался, ибо уполномоченные по установлению границ обоих государств могли прибыть на место только в начале 1752 г. Испания назначила своим главным уполномоченным Гаспара де Миниве, маркиза Вальделириос, а Португалия – генерала Гомеса Фрейри ди Андраде, губернатора Рио-де-Жанейро. Одним из его заместителей по сектору Мараньон был Франсиско Ксавьер де Мендоса, брат уже тогда влиятельного министра иностранных дел Португалии Себастьяна Жозе де Карвальо-и-Мельо, будущего главы правительства маркиза Помбала, сторонника просвещенного абсолютизма и ярого противника иезуитов (Себастьян Жозе де Карвало-и-Мельо, маркиз де Помбал (1699-1782), ученик иезуитов, в 40-х годах XVIII в. служил в португальском посольстве в Лондоне и Вене, где стал сторонником просвещенного абсолютизма. В 1750 г. в связи со вступлением на престол короля Жозе I Помбал стал первым министром, оставаясь на этом посту около 30 лет. Талантливый и смелый реформатор, Помбал ограничил власть церковников, подчинил инквизицию контролю правительства, способствовал развитию промышленности и внешней торговли, осуществил реформу просвещения, создал научные учреждения).

Почему договор предусматривал эвакуацию только населения иезуитских редукций, а не населения Сакраменто и других территорий, подлежавших обмену? По-видимому, потому, что португальцы, убежденные во враждебности к ним гуарани и не располагавшие военными силами для их усмирения, считали более целесообразным их эвакуацию.

Подписание Договора о границах вызвало разноречивые отклики как в Португалии, так и в Испании. Португальские торговые круги считали, что обмен Сакраменто на территорию иезуитских миссий по правую сторону р. Уругвай не эквивалентен, ибо менялась исключительно выгодная стратегическая позиция, контролировавшая устье р. Ла-Платы, на труднодоступные миссии в Парагвае. Сторонники договора утверждали, что Сакраменто португальцам все равно не удержать, а иезуиты из Парагвая за их спиной проложили бы себе путь к Риу-Гранди-ду-Сул. Приобретение же иезуитских территорий приблизило бы Бразилию к Перу и его несметным сокровищам, всегда манившим португальских колонизаторов.

В Испании также имелись сторонники и противники договора. Первые утверждали, что владение Сакраменто закрывало на испанский ключ устье Ла-Платы и тем самым преграждало португальцам путь вглубь континента, в то время как иезуитские редукции особой пользы испанской короне не приносили. Вторые доказывали, что, наоборот, именно иезуитские редукции представляли надежный заслон для проникновения португальцев вглубь материка, а Сакраменто может быть захвачено без больших потерь силой оружия , как это случалось неоднократно в прошлом. Замена Сакраменто на редукции позволяла португальцам создать новый контрабандный центр на подступах к Перу. Испанские критики договора предупреждали, что эвакуация населения редукций вызовет сопротивление гуарани и даже их восстание, а оно может перекинуться на другие племена. Наконец, отмечалось, что осуществление договора натолкнется на сопротивление могущественного иезуитского ордена, который воспользуется им для отделения своих владений от испанской короны и создания на их основе независимого государства. Последнее соответствовало бы его великодержавным устремлениям, о которых столько говорили и писали тогда противники иезуитов.

Опасения такого рода разделяли придворные круги Мадрида и Лиссабона. 17 января оба монарха подписали добавочную к договору секретную конвенцию, согласно которой обязались в случае сопротивления со стороны индейцев и жителей этого района эвакуировать их силой. В соответствии с этим в секретных инструкциях Вальделириосу было предписано, что в случае сопротивления он призовет на помощь войска португальцев и губернатора Буэнос-Айреса и при их поддержке заставит эвакуировать иезуитов редукции (Kratz G. Op. tit, p. 53).

Когда содержание договора и секретной конвенции стало известным в Асунсьоне, Буэнос-Айресе и Лиме, местные колониальные и церковные власти засыпали Мадрид просьбами не отдавать португальцам иезуитские редукции. При этом указывалось, что эвакуация 30 тыс. индейского населения и свыше 1 млн. голов скота (Ibid., p. 60), имевшихся в этих редукциях, практически неосуществима в годичный срок и может вызвать восстание индейцев; что местным жителям следует компенсировать потерянную собственность и нанесенный им ущерб и т. д. В Мадриде прекрасно понимали, что такая любовь к индейцам вызвана закулисными интригами иезуитов, не желавших расставаться со своим добром. Поэтому испанский король потребовал через личного исповедника иезуита Рабаго от генерала ордена в Риме Ретца приказать главе иезуитской провинции в Парагвае итальянцу Мануэлю Кирини незамедлительно эвакуировать население семи редукций и передать их королевскому комиссару Вальделириосу по его прибытии на место. Ретц дал такие указания. Вскоре Кирини был заменен перуанцем Хосе де Барреда, который считался более податливым. Со смертью Ретца и избранием нового генерала ордена Игнацио Висконти в 1751 г. последний поспешил подтвердить директивы своего предшественника, призывая иезуитов в Парагвае, Перу и Кито, а также нового главу миссий немца Штробеля, его заместителя – тоже немца Нисдорффера во имя святого послушания подчиниться воле испанского короля и не препятствовать передаче редукций португальцам.

Однако Мадриду эти директивы ордена показались недостаточной гарантией тому, что иезуиты в Парагвае не окажут сопротивления. Правительство решило направить на место действия в помощь маркизу Вальделириосу иезуита Лопе Луиса Альтамирано, снабженного особыми полномочиями, отдававшими в его полное распоряжение руководителей ордена на местах. Мадрид считал, что Альтамирано будет проводить в этом вопросе правительственную линию, так как его брат Педро Игнасио Альтамирано являлся генеральным прокуратором (исполнительным директором) Совета по делам Индий, осуществлявшим колониальную политику Испании. Действительно, Л. Л. Альтамирано клятвенно заверил главу испанского правительства Хосе де Карвахаля-и-Ланкастера, что неукоснительно будет осуществлять его директивы.

Прибыв в Буэнос-Айрес, Альтамирано сразу же обнаружил, что местные иезуиты вовсе не намеревались без боя сдавать свои позиции. Они продолжали доказывать всю пагубность для испанской короны передачи португальцам редукций, в которых по их подсчетам оставалось различного имущества на сумму в 5174000 песо (Kratz G. Op. cit., p. 60). Они утверждали, что уступка редукций португальцам в конечном итоге приведет к потере Испанией всех ее американских владений; что эвакуировать индейцев в короткие сроки невозможно, ибо следует подобрать новую местность для их поселения, выстроить там жилье, перегнать скот, на что потребуется не менее трех лет, а потому требовали отложить осуществление договора по крайней мере на такой срок. Иезуиты предупреждали, что индейцы настроены самым решительным образом против эвакуации редукций и их передачи португальцам, которых считают своими злейшими врагами. Индейцев возмущает и то, что они не получат за оставляемую в редукциях собственность справедливой компенсации. Отсюда иезуиты делали вывод, что малейшее давление на индейцев или угроза применить к ним силу может толкнуть их на восстание со всеми вытекающими из такого поворота событий грозными последствиями для испанского господства в колониях.

Было ясно, что иезуиты не намерены подчиниться королевскому указу. Именно так информировал Альтамирано главу иезуитского ордена в Испании Педро Сеспедеса, которому он писал 20 ноября 1752 г.: местные последователи Лойолы не считают себя обязанными следовать предписаниям своего генерала и тем более его, Альтамирано, ибо эти предписания носят несправедливый, а значит, незаконный по отношению к иезуитам характер.

Альтамирано писал, что наши (т. е. иезуиты. – И. Г.) отказали мне в поддержке , и ни угрозы, ни отлучения не производили на них впечатления . Он объяснял такое отношение иезуитов их убежденностью в том, что приказы генерала и его, Альтамирано, для них не обязательны, так как якобы заставляли способствовать злу . Кроме того, иезуитский комиссарий сообщал, что его собратья в присутствии шести свидетелей предлагали через него испанскому королю отступного 100 и даже 200 тыс. песо, чтобы он не трогал их редукций (Ibid., p. 81-84).

Письмо Альтамирано было перехвачено испанскими властями и еще раз убедило их в коварстве иезуитов. Не исключалось, что враждебное отношение местных иезуитов к договору инспирировалось непосредственно из Рима их начальством, которое публично призывало подчиняться приказам испанского короля, а тайно подстрекало к сопротивлению. Предательство, лицемерие, коварство считалось нормой поведения иезуитов, и в данном случае это подтверждалось самим иезуитским комиссарием Альтамирано.

Иезуитский историк Кратц пытается опровергнуть эти преувеличения Альтамирано, утверждая, что, хотя местные иезуиты и были против эвакуации редукций, они, тем не менее лояльно сотрудничали с испанскими властями, и если индейцы отказались выполнить приказ и восстали, то потому, что Валь-делириос и Альтамирано действовали опрометчиво, подрывая авторитет миссионеров в глазах гуарани. Кратц считает, что Альтамирано обвинил своих собратьев по ордену в саботаже королевских директив, стремясь оправдать свою собственную нерадивость и беспомощность.

Но такого рода попытки обелить иезуитских патронов редукций не выдерживают критики. Трудно предположить, что обвинения, выдвинутые Альтамирано против иезуитов, были продуктом его фантазии: Сеспедесу было бы легко уличить своего корреспондента в искажении фактов. Если бы Альтамирано действительно пытался опорочить своих собратьев и переложить на них ответственность за восстание индейцев, то он это сделал бы в письме к королю, а не к руководителю ордена в Испании. Однако в письмах к королю Альтамирано сообщал, что иезуиты сотрудничают с ним.

Между тем в 1753 г. население четырех редукций (около 9 тыс. человек), оставленное иезуитскими наставниками, вооружилось и заявило представителям испанских и португальских властей об отказе добровольно эвакуироваться. Это означало восстание.

Восстали индейцы стихийно или подстрекаемые иезуитами? У Альтамирано на сей счет нет сомнений. В письме от 22 июля указанного года, тоже перехваченном испанскими властями, адресованном исповеднику короля Рабаго, иезуитский комиссарий вновь винит во всем своих собратьев по ордену. Он пишет: Здешние отцы, в особенности иностранцы, не могут и не желают верить, что договор о границах будет осуществлен. Их надежды покоятся на вашем энергичном заступничестве и на многих протестах, посланных королю. Они подняли против договора всю Америку, вызвали против него заявления епископов и городов; договор для отцов совершенно несправедлив, противен всякому божественному и человеческому праву… Индейцы уже давно покинули бы редукции, если бы отцы того хотели. На собственном опыте я убедился, что миссионеры – подлинные организаторы восстания, это они покрыли позором наше родное Общество (Kratz G. Op. cit., p. 111).

В другом письме – от 2 февраля 1754 г., Альтамирано писал своему брату Педро Игнасио, прокуратору Совета по делам Индий, что события в Парагвае подтвердили обвинения во враждебном отношении к испанской короне, выдвигавшиеся в прошлом против иезуитских миссионеров (Ibidem).